После того, как спор был разрешен третейским судом, проигравшая сторона нашла формальное основание для того, чтобы возражать против признания и приведения данного решения в исполнение. Однако государственный суд выдал исполнительный лист, подчеркнув, что своим поведением, связанным с активным участием в арбитражном разбирательстве, частичным добровольным исполнением решения, согласованием графика погашения долга, компания согласилась с компетенцией вынесшего его третейского суда, а потому лишена права оспаривать решение.

В недавно рассмотренном судами деле № А40-204190/17 белорусская и российская компании заключили договор, в котором содержалась оговорка о разрешении всех споров «в МКАС при ТПП Республики Беларусь». Когда между компаниями возник спор, белорусская компания подала иск в Международный арбитражный суд (МАС) при Белорусской ТПП. При этом несмотря на искажение наименования арбитражного учреждения в договоре, у МАС при Белорусской ТПП не возникло сомнений касательно выбранного сторонами третейского суда, и МАС при Белорусской ТПП признал наличие у него компетенции и вынес решение в пользу белорусской компании.

Однако когда белорусская компания обратилась в российский суд с заявлением о признании и приведении в исполнение решения МАС при Белорусской ТПП, российская компания возражала, что спор был рассмотрен третейским судом, не предусмотренным арбитражным соглашением.

Тем не менее, суды не согласились в доводами российской компании и выдали исполнительный лист. При этом суды обратили внимание на то, что обе стороны активно участвовали в судебном разбирательстве и не оспаривали компетенцию третейского суда, после принятия решения согласовали порядок исполнения арбитражного решения, и, кроме того, российская компания частично исполнила решение в добровольном порядке. Таким образом, суды пришли к выводу, что российская компания выразила свое согласие с арбитражным решением и лишена права оспаривать компетенцию МАС при Белорусской ТПП и законность вынесенного решения.

В недавнем деле суды разбирались, должен ли один из супругов при оспаривании договора купли-продажи совместно нажитого имущества, заключенного без его согласия вторым супругом, доказывать недобросовестность покупателя. Суды трех инстанций отказали супруге в иске о признании недействительным договора, сославшись на недоказанность истицей того, что покупатель знал или должен был знать, что продавец состоит в браке и им не получено согласие супруги на сделку. Сделка была удостоверена нотариально и супруг дал соответствующие заверения об отсутствии у него зарегистрированного брака. Вместе с тем Верховный Суд счел, что в случае заключения сделки с имуществом, права на которые подлежат регистрации, бремя доказывания добросовестности лежит на самом приобретателе.

В рассмотренном судами деле (дело № А40-167485/2015) супруга оспаривала договор купли-продажи доли в компании. По мнению истицы, доля в обществе являлась совместно нажитым имуществом, и на ее отчуждение требовалось согласие другого супруга.

Суды нижестоящих инстанций отказали супруге в иске, поскольку было установлено, что супруг при заключении и нотариальном удостоверении сделки ввел покупателя в заблуждение и дал заверение об отсутствии у него зарегистрированного брака, а истица не смогла доказать, что покупатель знал или заведомо должен был знать о ее несогласии на совершение данной сделки.

Истица не согласилась с такими решениями и настаивала, что суды необоснованно возложили на нее обязанность по доказыванию того, что контрагент знал или должен был знать, что отчуждаемая доля в уставном капитале компании относится к общему совместному имуществу супругов и имеется несогласие другого супруга на совершение данной сделки. К доводам супруги прислушалась Экономическая коллегия Верховного суда РФ, которая отменила судебные акты и отправила дело на новое рассмотрение со ссылкой на ст. 35 Семейного кодекса РФ, устанавливающую специальные правила в отношении сделок с совместным имуществом, права на которое подлежат государственной регистрации, для заключения которых требуется обязательное получение нотариального согласия второго супруга.

С 14 мая 2018 года вступили в силу поправки в закон о валютном регулировании и Кодекс об административных правонарушениях РФ. Изменения затрагивают порядок оформления  валютных сделок: теперь резиденты должны будут сообщать банкам точные, а не максимальные сроки поступления выручки или товаров. Также поправки расширяют основания для блокировки банковских операций и вводят для должностных лиц штраф за нарушение валютного законодательства.

В первую очередь поправки затрагивают правила оформления документов по валютным сделкам. Теперь банкам нужно будет предоставлять точную информацию о предусмотренных договором сроках исполнения обязательств каждой из сторон, а не об ожидаемых максимальных сроках поступления денег или передачи товаров или услуг.

Кроме того, новый порядок расширяет право банков отказывать в проведении операции: теперь операция может быть заблокирована практически за любое нарушение. При этом банки обязаны сообщать об отказе в проведении операции не позднее следующего рабочего дня после принятия такого решения.

Помимо этого поправки вводят ответственность для должностных лиц за нарушение валютного законодательства. Так, если до 14 мая оштрафованы за нарушение валютного законодательства могли быть только компании и индивидуальные предприниматели, то теперь на должностных лиц может быть наложен штраф в размере от 20 000 до 30 000 руб., а при повторном совершении правонарушения они могут быть дисквалифицированы на срок до 3 лет.

В одном из банкротных дел, рассмотренных Верховным Судом, встал вопрос о привлечении к субсидиарной ответственности бывшего генерального директора компании, который занимал эту должность более двух лет назад. ФНС настаивала на том, что в рассматриваемом деле имелись основания для приостановления двухлетнего срока, в пределах которого определяется круг контролирующих лиц компании-банкрота, поскольку бывший директор во время работы в указанной должности тоже принимал меры, направленные на то, чтобы недобросовестным образом отсрочить возбуждение дела о банкротстве. Верховный Суд согласился с такими доводами и привлек бывшего директора компании-банкрота к субсидиарной ответственности.

В недавно рассмотренном Верховным Судом деле № А32-9992/2014 Федеральная Налоговая Служба требовала привлечения бывших руководителей обанкротившейся компании к ответственности в рамках дела о банкротстве. Судами было установлено, что причиной банкротства компании стали виновные действия бывших руководителей компании, которые заключали мнимые сделки и искажали финансовую информацию компании. За период до возбуждения дела о банкротстве компании должность генерального директора занимали несколько лиц.

Суды первой и апелляционной инстанций привлекли к субсидиарной ответственности всех руководителей в долях пропорционально размеру причиненного ими вреда. Вместе с тем, суд кассационной инстанции выяснил, что полномочия одного из директоров прекратились более чем за два года до возбуждения производства по делу о банкротстве, в связи с этим бывший руководитель не мог быть отнесен к контролирующим должника лицам, и поэтому не является субъектом субсидиарной ответственности в соответствии с законодательством о банкротстве. На этом основании суд освободил бывшего руководителя от субсидиарной ответственности.

Однако Экономическая коллегия Верховного Суда РФ согласилась с доводами ФНС о том, что поскольку бывший директор компании-банкрота препятствовал своевременному возбуждению производства по делу о банкротстве, то имелись основания для приостановления течения двухлетнего срока, в пределах которого определяется круг контролирующих должника лиц, и привлек бывшего директора к субсидиарной ответственности по долгам компании.

В одном из недавно рассмотренных судами дел между подрядчиком и государственным заказчиком возник спор по поводу оплаты дополнительных работ. В ходе строительства государственный заказчик написал письмо подрядчику, в котором дал указание выполнить работы, не предусмотренные договором подряда и сметой. Подрядчик исполнил требование заказчика и выполнил порученные ему работы, однако впоследствии заказчик отказался их оплачивать, что послужило основанием для предъявления подрядчиком иска в суд. Суды нижестоящих инстанций поддержали позицию государственного заказчика. Однако суд кассационной инстанции встал на сторону подрядчика, приняв во внимание тот факт, что инициатива выполнения данных работ исходила от государственного заказчика, и подрядчик вел себя добросовестно.

В рассмотренном судами деле (дело № А59-723/2017) учреждение и подрядчик заключили договор подряда на ремонт здания школы по итогам аукциона. В ходе строительства выяснилось, что для соблюдения строительных норм необходимо изменить первоначальный проект. Государственный заказчик письменно обратился к подрядчику с требованием о внесении в конструкцию здания изменений. Однако после того как подрядчик выполнил данные работы, заказчик отказался их оплачивать, что послужило основанием для обращения подрядчика в суд.

Суды первой и апелляционной инстанций отказали подрядчику в иске. По мнению судов, подрядчик не мог не знать, что на спорные работы не заключалось дополнительное соглашение в соответствии с законодательством о государственных закупках. Кроме того, суды отметили, что результат, на достижение которого направлен договор подряда, мог быть достигнут и на основании первоначального проекта, и выполнение работ, предусмотренных договором, не зависело от выполнения спорных работ.

Суд кассационной инстанции отменил решения нижестоящих судов. При этом суд обратил внимание на то, что выполнение данных работ было инициировано непосредственно обращениями заказчика, заказчик принял данные работы без замечаний, и они представляют для него потребительскую ценность,  – все это свидетельствует о добросовестности подрядчика. Суд кассационной инстанции направил дело на новое рассмотрение с указанием учесть данные обстоятельства при принятии решения.