Две инстанции отказали в иске собственнику земельного участка, на территории которого была несанкционированно возведена постройка, занимающая 22 квадратных метра участка. Причиной отказа в иске стала допущенная кадастровая ошибка – наложение границ смежных земельных участков друг на друга, которое и привело к тому, что спорная постройка фактически оказалась расположена на соседнем земельном участке. Однако Верховный Суд указал, что суды не могли отказать в иске, сославшись исключительно на кадастровую ошибку, поскольку необходимо было исследовать также вопросы законности возведения самой постройки, соблюдения строительных норм при ее создании, в том числе посредством назначения экспертизы, а также вопрос о возможном нарушении прав соседних землепользователей, и только после этого спор мог быть разрешен по существу.

Ответчик построил здание, которое на 22 метра заняло территорию соседнего земельного участка истца, в связи с чем истец обратился в суд с иском о признании данной постройки самовольной и требованием о ее сносе. В районном суде ему было отказано в иске, поскольку, по мнению суда, имела место кадастровая ошибка (наложение границ соседних земельных участков друг на друга), а истец требования об устранении кадастровой ошибки не заявлял.

Однако Верховным Судом позиция нижестоящих судов была признана ошибочной. Верховный Суд со ссылкой на п. 46 Постановления Пленумов ВАС РФ и ВС РФ № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» обратил внимание судов на то, что случае предъявления иска сносе самовольной постройки, судом должно быть установлено, были ли соблюдены все необходимые строительные нормы в ходе возведения постройки. Если нормы не были соблюдены, иск должен быть удовлетворен. В связи с этим Верховный Суд отменил апелляционное определение по делу и отправил дело на новое рассмотрение с целью проведения необходимой экспертизы для разрешения спора по существу. 

Президентом был подписан закон об увеличении санкций за нарушение законодательства о персональных данных. В частности, штрафы за обработку персональных данных без письменного согласия будут составлять до 75 000 рублей для юридических лиц, а неопубликование политики обработки персональных данных, когда она требуется по закону, будет наказываться штрафом до 30 000 рублей.

Ранее штрафы за нарушение законодательства о персональных данных не были дифференцированы по отдельным видам нарушений и были довольно низкими (для должностных лиц – от 500 до 1 000 руб., а для юридических лиц – от 5 000 до 10 000 руб). Такие меры, по мнению  разработчиков законопроекта, не отражали вред, причиненный при совершении правонарушений в данной области, и не мотивировали операторов персональных данных к соблюдению законодательства. В результате было принято решение повысить штрафы, и предусмотреть их дифференциацию в зависимости от различных видов нарушений.

Например, за обработку персональных данных без согласия субъекта персональных данных, оформленного в письменном виде, оператор будет обязан заплатить штраф, который для должностных лиц составляет от 10 000 до 20 000 руб., для компаний – от 15 000 до 75 000 руб. Кроме того, если оператор не обеспечит открытый доступ к политике обработки персональных данных, он будет обязан уплатить штраф, который для компаний составляет от 15 000 до 30 000 руб. Отдельные составы административных правонарушений теперь также покрывают ненадлежащее хранение персональных данных, незаконную обработку специальных категорий персональных данных (касающихся личной жизни, вероисповедания и пр.), несоблюдение правил об обезличивании персональных данных и др. 

Верховный Суд в очередной раз рассмотрел проблемы применения ст. 313 ГК РФ, позволяющей третьему лицу погасить долг банкротящегося общества и получить таким образом большее влияние на процедуру банкротства в целом. Ранее Верховный Суд в ряде решений признавал подобное поведение злоупотреблением правом. Однако в рассматриваемом деле, по мнению высшей судебной инстанции, злоупотребление правом не имело места, поскольку кредитор полностью погасил спорную задолженность (а не частично), тем самым удовлетворив основной интерес других кредиторов в банкротстве – полное погашение задолженности. 

В рассматриваемом деле процедура банкротства была инициирована тремя бывшими сотрудниками, которым компания не выплачивала выходное пособие. Среди таких сотрудников был и бывший генеральный директор общества. Однако к моменту назначения судебного заседания, третье лицо (другой кредитор общества) погасило долг перед ними и также обратилось с заявлением о признании должника банкротом, чтобы получить права кредитора, инициировавшего банкротство, в том числе, в части предложения кандидатуры арбитражного управляющего. В результате суды первой и апелляционной инстанций отказали работникам в их заявлении, исключив их из процедуры банкротства, так как долг перед ними был погашен. Однако кассационный суд с опорой на ранее высказанные позиции Верховного Суда по сходным делам, отменил акты нижестоящих судов, посчитав действия кредитора по погашению задолженности злоупотреблением правом с целью получения большего контроля над процедурой банкротства.

В результате дело было передано в Верховный Суд, который счел, что кассационный суд неверно истолковал позицию Верховного Суда по ранее решенным делам. В отличие от других дел, где схожее поведение было названо злоупотреблением правом, в данном деле долг перед заявителями был погашен полностью, а не частично. При этом именно погашение долга в полном объеме является конечной целью всех процедур банкротства. Более того, оплачивая долг работников в полном объеме, кредитор не имел целью ущемить права работников, а защищал свои собственные интересы. Поскольку среди работников был генеральный директор, а ранее в обществе был проведен ряд сделок, направленных на ухудшение его финансового состояния и положения кредиторов, необходимо было добиться назначения независимого арбитражного управляющего, что могло бы быть невозможным, если бы прежний генеральный директор принял участие в процедуре банкротства. 

Мажоритарный участник (иностранное общество) обратился в суд с целью оспаривания решения общего собрания о смене генерального директора, ссылаясь на то, что он не был уведомлен о его проведении, а потому не смог принять в нем участие. Суды первой и апелляционной инстанций в иске отказали, сославшись на то, что истец не предоставил суду основное доказательство – сам протокол спорного общего собрания, на основании которого суд мог бы проанализировать законность его проведения. Однако суд кассационной инстанции решения нижестоящих судов отменил, указав, что отсутствие протокола общего собрания при наличии иных доказательств его проведения (записи ЕГРЮЛ, доводов самого ответчика и т.п.) не может считаться основанием для отказа в иске.

В рассматриваемом деле корпоративный конфликт разгорелся вокруг совместного предприятия иностранного мажоритарного участника и российских бизнес-партнеров (дело № А40-251836/15). Российские участники общества провели общее собрание без участия иностранного партнера, сменив генерального директора общества на одного из российских участников. Иностранный участник оспорил это решение в суде, однако суд рассмотрел дело спустя более полугода, когда прежний генеральный директор уже был восстановлен в должности внеочередным общим собранием. Суды отказали в иске, ссылаясь на то, что прежний генеральный директор уже восстановлен в должности, а спорный протокол общего собрания не был найден ни у сторон, ни у налоговой  инспекции.

Однако суд кассационной инстанции с таким подходом не согласился, подтвердив доводы истца о том, что у него есть интерес в оспаривании решения общего собрания, несмотря на восстановление в должности прежнего генерального директора, поскольку в противном случае мажоритарный участник не сможет впоследствии оспаривать сделки, совершенные незаконно назначенным генеральным директором. Более того, суд указал, что отсутствие протокола не могло стать основанием отказа в иске, поскольку суд должен был изучить все обстоятельства дела на основании имеющихся доказательств. В силу принципа состязательности суд должен был предложить ответчику представит иные доказательства законности назначения генерального директора. В результате дело было направлено на новое рассмотрение. 

Верховный Суд отменил решения нижестоящих судов, которые отказали кредитору в иске об обязании должника организовать выдачу банковской гарантии, которая была согласована сторонами в договоре, и во взыскании с должника неустойки за просрочку исполнения его обязательств. Нижестоящие суды сочли, что условие о выдаче обеспечения в виде банковской гарантии не может быть принудительно исполнено, поскольку в договоре не указан конкретный банк, и, кроме того, должник не может понудить третье лицо (банк) к выдаче банковской гарантии. Однако Верховный Суд с данным подходом не согласился, указав, что операции по выдаче банковских гарантий относятся к числу обычных банковских операций, а условие о ее выдаче является стандартным в договорной практике и потому подлежит принудительному исполнению.

Между истцом и ответчиком был заключен договор поставки, по условиям которого поставщик должен был предоставить заказчику один из двух видов обеспечения на свой выбор – банковскую гарантию или поручительство. Поставщик надлежащим образом выполнил обязанности по поставке товара, однако обеспечение не предоставил. В результате заказчик подал иск в суд с требованием обязать должника предоставить банковскую гарантию, а также заплатить предусмотренную договором неустойку за просрочку исполнения обязательств. Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил иск в полном объеме. Однако апелляционная и кассационная инстанции посчитали, что заявленное заказчиком требование неисполнимо, поскольку должник не может принудить банк выдать ему банковскую гарантию, и, кроме того, сторонами не согласовано, какой именно банк должен выдать гарантию.

Однако Верховный Суд с таким подходом не согласился и оставил в силе решение суда первой инстанции. По мнению Верховного Суда, выдача банковских гарантий кредитными организациями – это типичная процедура, направленная на извлечение ими прибыли. В связи с этим, доводы нижестоящих судов о неопределенности конкретного банка в договоре и о неисполнимости спорного условия в целом неверны, поскольку ответчик мог обратиться в любой банк для получения банковской гарантии.